Несведущий медик

Он – буйвол на кольце; заменщик палача;
Звон от пощечины, отвешенной сплеча;
Дедила с бородой; неведатель приличий;
Двукратный гробокрад; сверло мошны мужичьей;
Врач в смысле том, что враль, а можно в том, что враг;
Мост, что проваливать назначен бедолаг;
Брудущих по нему, и в том – его отрада;
Коса погибели; метла честного града;
Убийца, чья рука разит наверняка;
Раздатчик милостынь пустого кошелька.
Концы своих усов он обратил в затычки
Для собственных ушей – чтоб не нажить привычки
Внимать излишнему, - и, сей наметив путь,
Уроков лейденских не перебрал отнюдь;
Мир тесен для него: судя по всем приметам,
Посредничает он меж тем и этим светом –
Воздать бы похвалу занятию сему,
Коль не влекло б оно во гробовую тьму.
Нет проку от лекарств – есть польза от моренья:
С могильщика процент он взыщет без зазренья.
Он примется лечить, лишь замаячит мзда,
Но размышлять при том не даст себе труда:
Зубная, скажем, боль – одна из худших казней –
Проходит тем верней, чем средства несуразней.
Он не копается в премудром естестве –
Что щупать, что смотреть, коль пусто в голове?
Названья поменять – глядишь, случится чудо.
Он подает всегда одно и то же блюдо.
Но позаботится, чтоб новым был сосуд:
Среди святых и то – новейших выше чтут.
Капризы тоже впрок: для них стократ охотней
Врач обратить стопы к просторной подворотне
У дома роскоши; его расчет таков:
Там кукла хворая средь злата и шелков
Лежит, закутана в заморские уборы.
- Здоровы ль, госпожа? – Нет сил на разговоры.
- Кружится голова? – Вращается весь дом!
- Не мучит ли мигрень? – Терплю с большим трудом!
- Желудок варит ли? – Ах, право, в нем ли дело!
- Как с нижней стороны? – Уж я забыть успела,
Что было и когда! – А есть ли боль внутри?
- Все время, и урчит с зари и до зари!..
- Ну-с, выслушаем пульс. Не должно падать духом:
Фестинит несколько. Болезнь вселилась в брюхум!
Ректильный газ в кишках расширился весьма,
Творит перикулюм витальности ума –
Вот радикс жалоб всех! Кишок покинув дебри,
Газ поднимается, чиня ущерб церебре,
Вертиго там царит хорибильное, - эст
Хворь должно истребить, и пер один присест!
Симптомы налицо, де-факто и де-визу.
Исчезнет кауза, коль газы снидут книзу:
Вернется статус-кво! Мужайтесь, госпожа,
Я уврачую вас, все силы приложа.
Здоровью вашему не должно жить убытком!
Смирите, право, дрожь пред горьким сим напитком!
Но – пейте мой декокт, а более – ничей!
Адверсны снадобья у всех иных врачей!
Я буду девять дней ваш верный провожатый,
И льщу себя от вас услышать на десятый:
«Здоровье! Ты со мной! Вернулся аппетит!
О прежней хворости мне мысль сама претит!..»
Пофрыштыкает впрямь в десятый день больная,
Болезни липовой с минуты сей не зная.
Вам, горожане, сим примером дан укор:
В деревне бы сидеть тому, кто вправду хвор,
И лучше лекарь пусть вас лечит сельский, скромный,
Чем оный эскулап с латынью зуболомной.
Мне говорят, мол, так назначено в судьбе:
Тот спотыкается, кто учится ходьбе,
Тот заикается, кто говорит, - и стекол
Стекольщик никогда ужели не раскокал?
Нет! Буду уважать скорее палача,
Что рубит яблоки, суть ремесла уча,
Что изрубить в щепу немало должен чучел,
Удар излишний, чтоб казнимого не мучил,
И не был смертный миг сверх меры омрачен:
Бог милостив к тому, кто вправду обречен!
К.Хейгенс[1]

Примечания

[1] Константейн Хейгенс (1596-1687), великий нидерландский поэт и отец великого математика Христиана Гюйгенса (одна и та же фамилия устоялась в России в двух написаниях), создал свой цикл «Назидательных картинок», откуда взято это стихотворение, в 1623 г. в родной Гааге, однако более 250 лет этот цикл не выходил отдельной книгой даже на родине поэта: слишком «портретна» была его словесная живопись, и даже потомки боялись оскорбить память некоторых современников поэта, между тем перед нами – уникальный образец «словесной» живописи, сродни живописи «малых голландцев», не имеющий аналогии в мировой литературе.

Редакции выражает благодарность переводчику Евгению Витковскому за разрешение на эту публикацию.