При решении судом вопроса о направлении лица на судебно-психиатрическую экспертизу (СПЭ) ключевым моментом является то, как будут обеспечены гарантии защиты лица от произвольного ограничения его прав и свобод, особенно в уголовном процессе, поскольку в этом случае на СПЭ направляются подозреваемые и обвиняемые - лица, находящиеся под следствием, а значит, в достаточно уязвимом положении, что требует дополнительных гарантий их защиты.
Первой гарантией, призванной обеспечивать защиту от произвола, является судебный порядок принятия решения о помещении подозреваемого, обвиняемого, не содержащегося под стражей в психиатрический стационар для производства экспертизы (п. 3 ч. 2 ст. 29 УПК РФ).
Когда подозреваемый или обвиняемый находятся под стражей, вопрос о направлении этих лиц на СПЭ решается следователем без участия суда в соответствии со ст. 195 УПК РФ. В этом случае постановление может быть обжалованию в суд в порядке ст. 125 УПК РФ.
Следующей важной гарантией защиты является определение в ст. 49 УПК РФ момента объявления подозреваемому постановления о назначении СПЭ как момента, с которого в деле участвует защитник.
Гарантией судебного обжалования вынесенного судом первой инстанции постановления о назначении СПЭ обеспечивается проверка его законности и обоснованности. УПК РФ предусмотрел возможность такого обжалования до постановления приговора: законодателем был учтен предыдущий опыт, когда определенные положения статей 331 и 464 УПК РСФСР были признаны Конституционным Судом РФ не соответствующими Конституции РФ в связи с тем, что исключали до постановления приговора возможность обжалования и пересмотра в кассационном порядке определений (постановлений) суда первой инстанции о помещении лица в медицинское учреждение для проведения стационарной СПЭ[2].
Между тем, в судебной практике нередко возникают проблемы, связанные с обеспечением принципов состязательности, равенства сторон, реализации права на защиту в процессах о назначении СПЭ. Так, ч. 2 ст. 203 УПК РФ предусматривает, что подозреваемый или обвиняемый, не содержащийся под стражей, помещается в психиатрический стационар для производства судебно-психиатрической экспертизы на основании судебного решения, принимаемого в порядке, установленном ст. 165 УПК РФ. Статья 165 УПК РФ, регламентирует получение следователем судебного разрешения на производство следственного действия. Поскольку согласно части 3 данной статьи в судебном заседании вправе участвовать прокурор и следователь, судами нередко данная статья толкуется как не предусматривающая участия в процессе лица, в отношении которого решается вопрос о назначении экспертизы, и его защитника. В связи с этим достаточно часто дела о назначении СПЭ рассматриваются в отсутствие лица, в отношении которого она назначается. В судебной практике встречается такое обоснование не извещения лица о судебном заседании по этому вопросу: «в соответствии с ч. 2 ст. 203 УПК РФ судебное решение о помещении обвиняемого в психиатрический стационар для производства судебно-психиатрической экспертизы выносится в порядке, установленном ст. 165 УПК РФ, которая не предусматривает участие лица, в отношении которого принимается судебное решение»[3].
К сожалению, не всем судам общей юрисдикции известна позиция Конституционного Суда РФ по вопросу толкования статей 165 и 203 УПК РФ в применении к правам и гарантиям равенства сторон в судебном процессе при назначении СПЭ. В Определении от 8 июня 2004 года N 194-О[4] Конституционный Суд РФ отказался рассматривать конституционность положений, вызывающих у заявителя сомнения в праве требовать личного присутствия в судебном заседании по назначению экспертизы как раз на том основании, что ранее сформулированные правовые позиции Конституционного Суда РФ по праву на защиту не позволяют толковать статьи 165 и 203 УПК РФ как ограничивающие право лично участвовать в судебном заседании по вопросу направления на СПЭ. В п. 2 Определения Конституционный Суд РФ, ссылаясь на международные стандарты защиты прав человека, указывает, что «под судебной защитой понимается эффективное восстановление каждого в правах независимым судом на основе справедливого судебного разбирательства, что предполагает обеспечение состязательности и равноправия сторон, в том числе предоставление им достаточных процессуальных правомочий для защиты своих интересов при осуществлении всех процессуальных действий, результат которых имеет существенное значение для определения прав и обязанностей. К числу таких процессуальных действий относится помещение подозреваемого (обвиняемого) в психиатрический стационар, поскольку с этим сопряжено ограничение не только его свободы, но и возможности полноценно осуществлять судебную защиту своих прав».
Ссылаясь на свои предыдущие постановления, Конституционный Суд РФ пришел к выводу, что «приведенные правовые позиции, сформулированные Конституционным Судом РФ применительно к процедуре рассмотрения дел в кассационной и надзорной инстанциях, в силу универсальности права на судебную защиту и принципов состязательности и равноправия сторон (статья 123, часть 3, Конституции РФ) прямо распространяются на случаи, когда в ходе предварительного следствия следователь обращается в суд с ходатайством о помещении подозреваемого, обвиняемого в психиатрический стационар для проведения судебно-психиатрической экспертизы».
Неприменение судами общей юрисдикции позиций Конституционного Суда РФ, согласующихся с практикой Европейского суда по правам человека и основанных на ней, приводит к ситуации, когда в правоприменительной практике статьям 165 и 203 УПК РФ придается иное толкование - без учета европейских стандартов, что влечет нарушение ряда положений статей 5 и 6 Европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод о праве на защиту и равных процессуальных возможностях сторон. Лицо, в отношении которого назначается СПЭ, не имеет возможности участвовать в судебном заседании и возражать против назначения экспертизы. Судья в этом случае, заочно принимая решение о направлении на СПЭ, лишается возможности увидеть направляемого на экспертизу и дать самостоятельную оценку тому факту, нуждается ли он в проведении экспертизы или нет.
Практика Европейского суда по правам человека достаточно детально определяет необходимость участия в судебном заседании лица, в отношении которого решается вопрос об ограничении его свободы, как условие соблюдения «процессуальной законности» в смысле статьи 5 Конвенции. В одном из своих прецедентов Европейский суд указывает: «лицо, подвергшееся задержанию, имеет право на судебный контроль за решением о его заключении под стражу не только в свете требований внутреннего права, но и в контексте Конвенции, ее общих принципов и цели, которую преследуют ограничения, установленные в п. 1».[5]
В делах Хусейн против Соединенного Королевства и Сингх против Соединенного королевства Европейский суд указывал, что «в областях, имеющих важнейшее значение, как лишение свободы, и подразумевающих, например, оценку личности и психического состояния заявителя, справедливый характер процесса может требовать, чтобы лицо, о котором идет речь, присутствовало на судебном заседании»[6].
В вопросах не извещения лица о проведении слушания в порядке ст. 203 УПК РФ важное значение имеет также и то, что формально российские суды не считают нарушенным право лица на защиту, если лицо само не присутствовало в судебном заседании, но по делу был назначен адвокат. Здесь следует также говорить о несоблюдении статьи 6 Конвенции, гарантирующей лицу право на защиту посредством выбранного им самим защитника. В ряде процессов обвиняемый и подозреваемый могут не иметь средств для того, чтобы самостоятельно нанять защитника, и в дело вступает адвокат по назначению. Однако это не значит, что не следует известить обвиняемого и подозреваемого о возможности поручить защиту своих прав защитнику по своему выбору, а для этого, как минимум, лицу должно быть сообщено о дате и времени судебного заседания по вопросу назначения ему СПЭ.
В ситуации, когда российские суды при толковании и применении национального законодательства не принимают во внимание практику Европейского суда по правам человека, неизбежны новые жалобы на нарушения норм «процессуальной законности» по смыслу статьи 5 Конвенции. Определенные аспекты таких процессуальных нарушений статьи 5 Конвенции уже были предметом рассмотрения Европейского суда в отношении России[7]. При этом повторяющиеся нарушения, установленные Европейским судом в отношении одного государства, и новые жалобы по аналогичным фактам являются индикатором неисполнения государством своих обязательств по предотвращению новых аналогичных нарушений. Постановления же Европейского суда в отношении других государств несут в себе несомненные позитивные юридические последствия и для России: они позволяют привести правоприменительную практику в соответствие с европейскими стандартами на национальном уровне, не дожидаясь жалоб в Европейский суд против России.
[1] Главный специалист аппарата Уполномоченного по правам человека Свердловской области, аспирант Уральской государственной юридической академии
[2] См. Постановление Конституционного Суда РФ от 2 июля 1998 г. N 20-П «По делу о проверке конституционности отдельных положений статей 331 и 464 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР в связи с жалобами ряда граждан. (Российская газета 1998 г. 14 июля).
[3] Ответ Ревдинского городского суда Свердловской области по жалобе гражданина И.
[4] Определение Конституционного Суда РФ от 8 июня 2004 года N 194-О По жалобе гражданина Капустяна Владимира Николаевича на нарушение его Конституционных прав статьями 165 и 203 Уголовно-процессуального кодекса РФ. (СЗ РФ, 2004, N 29, ст. 3080).
[5] См. решение Европейского суда по правам человека по делу E. v. Norway.
[6] См. решение Европейского суда по правам человека по делу Hussain v. the United Kingdom от 21 февраля 1996 г.
[7] См. решение Европейского суда по правам человека по делу Rakevich v. Russia 28 октября 2003 г.