В I номере Независимого психиатрического журнала за этот год в рубрике «Отклики и предложения» под заголовком «Психиатр и юрист о новой инициативе Центра им. Сербского» опубликованы письма Ю.С.Савенко и Дмитрия Бартенева, поднимающие, на мой взгляд, более широкий, чем заявлено авторами, спектр вопросов, касающихся судебно-психиатрической экспертной практики.
Среди таких вопросов профессионализм и ответственность экспертов, а также роль судей в качественном и добросовестном выполнении экспертами своих обязанностей.
Полагаю, что обозначенные вопросы, а по сути дела, отражаемые ими проблемы, относящиеся к судебно-психиатрической экспертной деятельности, могут быть проиллюстрированы некоторыми примерами из собственного судебно-психиатрического опыта.
Итак, профессионализм и ответственность экспертов.
В ходе судебного разбирательства у специалиста-психиатра возникли сомнения в качестве заключения, данного комиссией экспертов-психиатров (назовем их по первым буквам фамилий - А., Б,. Ж. - докладчик), в связи с чем возникла необходимость получить их пояснения. В процессе допроса по ходу судебного заседания эксперт А. на вопрос специалиста и дублирующий вопрос адвоката о том, знакомилась ли она (эксперт) со всеми материала дела, ответила, что изучала документы лишь частично, а именно те, что являлись «основными». Эксперт Б. на этот же вопрос ответила аналогичным образом, добавив, что при анализе материалов целиком и полностью полагалась на врача–докладчика Ж., так как «он опытный специалист». Докладчик Ж. в начале допроса на вопрос специалиста и адвоката о том, изучали ли все эксперты все материалы дела, утверждал, что все эксперты изучали их полностью. В конце допроса на этот же вопрос этих же лиц Ж. также ответил утвердительно. (По заявлению специалиста и адвоката ответы экспертов занесены в протокол судебного заседания, и к этому протоколу мы еще вернемся).
В суде слушается дело по иску о признании недееспособности гражданки Р. В судебном процессе среди прочих принимают участие эксперты-психиатры Г. и М. , проводившие ей амбулаторную экспертизу. При этом в подписанном ими акте ясно и подробно сформулирован диагноз ее заболевания. Однако, давая пояснения в суде, Г. на вопрос специалиста-психиатра о диагнозе заболевания Р. и его обосновании заявил о том, что диагноз комиссией, членом которой он, как отмечено выше, являлся, вообще не был установлен. М. от ответа на аналогичный вопрос уклонился. Но наряду с этим, отстаивая версию о недееспособности Р., в качестве одного из аргументов прибег к утверждению о том, что « у Р. был сожитель алкоголик, и только благодаря дочери Р. не попала в дом инвалидов». На вопрос специалиста о том, кто диагностировал алкоголизм у этого человека, и есть ли какие-либо медицинские документы на сей счет, М. заявил, что судит об алкоголизме у него, потому что он дважды приходил к
Р. в больницу пьяным. (Этот пример имеет многолетнюю давность. Не знаю, чем сейчас занимается «эксперт» Г. М. же продолжает «экспертировать» по сей день столь же «успешно», о чем говорят несколько известных мне последующих освидетельствований, проведенных с его участием).
Г. , доверившись мошеннице и под воздействием ее манипуляций, передала той значительную сумму денег, взяв их из обменного пункта, в котором работала (подобный случай был описан также профессором Л.К.Хохловым). В период следствия Г. в местном ЛПУ прошла стационарную комплексную судебную психолого-психиатрическую экспертизу, по заключению которой была «психически здоровой». Суд признал ее виновной и приговорил к трем годам лишения свободы. В зале суда была взята под стражу. Адвокат Г. обратился с ходатайством об отмене приговора, новом судебном расследовании, что и было удовлетворено судебной коллегией краевого суда.
По просьбе адвоката Г. была проконсультирована психиатром П. В результате исследования П. выявил и оценил ряд обстоятельств, не принятых во внимание и не учтенных экспертами, но сыгравших, по его заключению, решающую роль в ее поступке - органическое заболевание головного мозга, индивидуально-личностные особенности испытуемой, ее склонность к примитивно-магическим представлениям, повышенную внушаемость, интенсивное психологическое воздействие, которому она подвергалась со стороны мошенницы. Адвокат Г., опираясь на это заключение, обратился с ходатайством о проведении повторной комплексной психолого-психиатрической экспертизы.
Г. последовательно были проведены повторные стационарные комплексные психолого-психиатрические экспертизы в психиатрической больнице г. Новосибирска и ГНЦСС им. В.П.Сербского, согласно которым она на момент совершения правонарушения вследствие психического расстройства не могла осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий и руководить ими, и ей решением суда был вынесен оправдательный приговор. (К изложенному необходимо добавить, что вся эта история оставила глубокий след в жизни Г. О своих мытарствах, впечатлениях от психиатрических больниц, угрозе лишения квартиры, описанной за долги перед банком, в обменном пункте которого она работала, Г. поведала журналисту, и тот с ее ведома опубликовал ее печальную историю в литературно-публицистическом издании).
А теперь о роли судей в качественном и добросовестном выполнении экспертами своих обязанностей.
Ее можно продемонстрировать, вернувшись к приведенным выше примерам, несколько продолжив их.
Как было показано в приведенном случае, под запись в протоколе судебного заседания два эксперта показали, что они с материалами дела знакомились не полностью, а выборочно, третий же эксперт утверждал, что все члены комиссии полностью изучали все материалы. Читаем решение суда, полагая при этом, что оно не нуждается в особых комментариях: «Все эксперты подтвердили, что они полностью изучали все материалы дела».
В процессе судебного заседания, как было описано в этом примере, эксперты отрицали факт вынесения ими диагностического заключения, содержащегося в подписанном ими же акте, что можно было бы расценить как попытку введения в заблуждение участников процесса. Тем не менее, судья оставила этот факт без внимания, равно как и не придала значения голословному утверждению одного из экспертов о том, что сожитель испытуемой « алкоголик».
Можно привести и курьезные случаи решения судьями дискуссионных вопросов, возникающих между специалистом и экспертами, примерно с такими логическими выкладками: «Специалист – профессор, он теоретик и только лекции читает, а эксперты – практики, им виднее».
Здесь были приведены лишь отдельные примеры непрофессионализма и безответственности экспертов, хотя таких случаев можно было бы назвать значительно больше. При этом мне не известно, чтобы эксперты когда-либо были призваны к ответу.
Выше были приведены не только те примеры, когда судьями не указывалось экспертам на их промахи, но и был изложен случай (пример 3), когда суд корректировал недочеты экспертов, что, на мой взгляд, и должно быть одним из определяющих начал в деле качественного выполнения экспертами своих профессиональных обязанностей.